Фото: Алексей Гостев / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Как Хрущев поймал в ловушку Госдеп и себя

15 мая 1960 года в Париже началась встреча руководителей СССР, Соединенных Штатов, Великобритании и Франции, результатом которой могло стать как минимум замедление гонки вооружений. Успеху переговоров должно было способствовать желание президента Эйзенхауэра сделать в его последний год у власти что-то исторически важное и запоминающееся. К тому же у СССР был мощный козырь: после того как 1 мая 1960 года был сбит американский разведывательный самолет У-2, Хрущев просто, но ловко заманил в западню американскую администрацию.

Из воспоминаний А. И. Аджубея — зятя первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР Н. С. Хрущева.

1 мая 1960 года.

Во время парада Хрущев нервничал. То и дело к нему на трибуне Мавзолея подходил военный, отзывал в сторону. После очередного доклада Хрущев сдернул с головы шляпу и, широко улыбаясь, взмахнул ею над головой. Настроение у него улучшилось.

Подробности происшествия в день Первомая станут достоянием широкой общественности во время майской сессии Верховного Совета СССР…

Дипломаты и корреспонденты зарубежных газет, радио и телевидения задолго до начала заседания сессии Верховного Совета СССР заполнили все гостевые места в Большом Кремлевском дворце.

Из стенограммы выступления Н. С. Хрущева на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей Верховного совета СССР, 5 мая 1960 года.

Товарищи депутаты! По поручению Советского правительства я должен сообщить вам об агрессивных действиях, имевших место за последние недели со стороны Соединенных Штатов Америки против Советского Союза...

Предпоследний агрессивный акт был совершен Соединенными Штатами Америки 9 апреля 1960 года. Самолет Соединенных Штатов вторгся в пределы нашей Родины со стороны Афганистана...

Подобные действия никак не вязались с переговорами с президентом США и другими государственными деятелями Америки, которые мы имели во время визита в Соединенные Штаты. Мы договорились с президентом США о встрече в верхах (была согласована встреча руководителей СССР, Соединенных Штатов, Великобритании и Франции в Париже, после которой должны были состояться советско-американские переговоры в Москве.— «История»), и эта встреча, как говорится, буквально уже на носу. Агрессивные вторжения в пределы чужой страны — плохая подготовка для такой встречи. Ведь совещание глав правительств преследует цель ослабления международной напряженности, ликвидации состояния «холодной войны», прекращения гонки вооружений, полного и всеобщего разоружения, урегулирования вопроса о германском мирном договоре, Западном Берлине, всего того, что мешает нормальному мирному сосуществованию стран с различным социальным и политическим строем...

Мы строго предупредили тогда наших военных, особенно тех, которые непосредственно отвечают за состояние противовоздушной обороны страны, что они должны действовать решительно и не допускать безнаказанного вторжения иностранных самолетов в наше воздушное пространство. (Возгласы: «Правильно!», «Правильно!». Продолжительные аплодисменты.)

Американской военщине, видимо, понравилась безнаказанность, как это было в случае 9 апреля, и они решили повторить агрессивный акт. Для этого был выбран самый торжественный для нашего народа и трудящихся всех стран день 1-го Мая — Международный праздник братской солидарности рабочего класса. В этот день ранним утром, в 5 часов 36 минут (по московскому времени), американский самолет пересек нашу границу и продолжал полет вглубь Советской страны. Об этом агрессивном акте министр обороны немедленно доложил правительству. От правительства было сказано: агрессор знает, на что он идет, когда вторгается на чужую территорию. Если он будет оставаться безнаказанным, то пойдет на новые провокации. Поэтому надо действовать — сбить самолет! Это задание было выполнено — самолет был сбит. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Возгласы: «Правильно!», «Правильно!», «Позор агрессору!»)...

После изучения всех материалов, которыми мы сейчас располагаем, Советское правительство заявит Соединенным Штатам Америки строгий протест и предупредит их, что, если подобные агрессивные акты против нашей страны будут продолжаться, мы оставляем за собой право ответить на них мерами, которые мы найдем нужными применить, чтобы обезопасить нашу страну. (Возгласы: «Правильно!». Бурные, продолжительные аплодисменты.)...

Трудно себе представить, как надо оценивать такие действия агрессивных кругов Соединенных Штатов Америки. Ведь 16 мая на совещании глав правительств мы должны встречаться с Президентом Соединенных Штатов Америки Эйзенхауэром...

«Это самый настоящий военный разведчик, оборудованный различными приборами для сбора шпионских сведений» (на фото — детали самолета У-2 на выставке его обломков в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Москва, май 1960 год

Фото: Владимир Савостьянов, Алексей Стужин / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Из стенограммы выступления Н. С. Хрущева на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей Верховного совета СССР, 7 мая 1960 года.

После моего доклада Верховному Совету, где я сообщил об этом факте, госдепартамент США в официальном заявлении для печати утверждает, что речь идет о нарушении советской государственной границы американским самолетом типа «Локхид У-2», который будто бы проводил исследование погоды в верхних слоях атмосферы в районе турецко-советской границы. Этот самолет якобы сбился с курса из-за неисправности кислородного питания летчика. Госдепартамент уверяет, что пилот потерял сознание и самолет, управляемый автопилотом, залетел на территорию СССР. По словам госдепартамента, летчик успел лишь сообщить о неисправности своего кислородного прибора на турецкий аэродром в Адане, с которого он вылетел и который принадлежит, дескать, не военным, а национальному управлению по аэронавтике и исследованию космического пространства.

Вскоре было опубликовано заявление национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, которое имело целью подтвердить версию госдепартамента…

Товарищи, я должен вам рассказать один секрет. Когда я доклад делал, то умышленно не сказал, что летчик жив и здоров, а части самолета находятся у нас. (Смех. Продолжительные аплодисменты.) Это мы сделали сознательно, потому что, если бы мы все сообщили сразу, тогда американцы сочинили бы другую версию. (Смех в зале. Аплодисменты.) А теперь посмотрите, сколько глупостей они наговорили — озеро Ван, научные исследования и прочее.

«Зовут этого летчика Фрэнсис Гарри Пауэрс. Ему 30 лет» (на фото — Пауэрс на выставке обломков своего самолета в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Москва, май 1960 года)

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Теперь, когда они узнают, что летчик жив, им придется что-то еще придумывать. И они придумают... (Смех в зале. Аплодисменты.)

Должен заявить, товарищи депутаты, что эти версии являются сплошным вымыслом, рассчитанным на доверчивых людей. Сочинители этих версий полагали, что если сбит самолет, то, вероятно, погиб и летчик. Так что не у кого будет спросить, как было дело в действительности, нельзя будет проверить, что это за самолет и какими приборами он был оборудован.

Прежде всего хочу сообщить, что летчик сбитого американского самолета жив и здоров. Он находится сейчас в Москве. Доставлены сюда и остатки этого самолета с соответствующей аппаратурой, обнаруженной в ходе обследования.

Зовут этого летчика Фрэнсис Гарри Пауэрс. Ему 30 лет. По его заявлению, он является старшим лейтенантом военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки, где он служил до 1956 года, то есть до тех пор, когда он перешел на службу в центральное разведывательное управление...

Хочу рассказать вам о материалах, полученных в результате исследования сбитого самолета и его аппаратуры, а также допроса летчика.

Во-первых, о самолете. Это действительно высотный самолет типа «Локхид У-2» с малыми скоростями. Они рассчитывали на его высотность и полагали, что этот самолет ни один истребитель не может достать, не может достать его и зенитная артиллерия. Поэтому, дескать, он может безнаказанно летать над территорией Советского Союза. Действительно, самолет летел на большой высоте, и его достала ракета на высоте 20 тысяч метров. (Бурные аплодисменты.) И если выше полетит, тоже достанем! (Продолжительные аплодисменты.) Оборудован самолет совсем не для «исследования погоды в верхних слоях атмосферы», не для того, чтобы брать «пробы воздуха», как уверяют официальные американские представители. Нет. Это самый настоящий военный разведчик, оборудованный различными приборами для сбора шпионских сведений, в том числе и для фотографирования местности...

«Нас буквально распирало возмущение, и мы использовали все публичные возможности для разоблачения агрессивной линии» (на фото — очередь желающих осмотреть обломки самолета У-2 на выставке в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Москва, май 1960 года)

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Утверждают, что полет был совершен с научными целями для исследования верхних слоев атмосферы. Спрашивается, зачем нужно было вооружать летчика бесшумным пистолетом? Они дали его на всякий случай, но только не для забора воздуха, а для того, чтобы выпускать дух из человека. Это все мы представим общественности как вещественное доказательство...

Летчику, который якобы должен был исследовать атмосферу, дали семь с половиной тысяч рублей в советских деньгах. Спрашивается, когда и где он мог их использовать, для каких целей? Ведь не летел же он обменять старые рубли на новые деньги? (Взрыв смеха. Бурные аплодисменты.)

Летчика снабдили также французскими золотыми франками. Эти золотые франки я видел в натуре. А вот посмотрите их на фотографии. Они в целлофане, который наклеен с одной и другой стороны монеты. Культурно, по-американски сделано. Для каких целей летчику даны эти франки? У него была также западногерманская, итальянская и другая валюта. Кроме того, помимо собственных часов ему дали в дорогу еще двое золотых часов и семь женских золотых колец. Зачем все это нужно было ему в верхних слоях атмосферы? (Смех в зале. Аплодисменты.)

Таким образом, никакие надуманные версии не могут спасти репутацию тех, кто несет ответственность за этот вероломный акт. Они пойманы с поличным как организаторы вторжения в пределы Советского Союза незадолго до встречи глав правительств в Париже, незадолго до визита президента Соединенных Штатов в Советский Союз. Думаю, что это плохая подготовка к серьезным разговорам о смягчении международной напряженности...

Вы на что, господа, рассчитывали?! Вы привыкли гадить, и кое-кто это чуть ли не за благо признает и молчит! Нет, мы не такие люди: если вы нагадили — отвечайте открыто за это сами. (Продолжительные аплодисменты.)

Из публикации колумниста Джеймса Рестона в «Нью-Йорк Таймс», 9 мая 1960 года.

Соединенные Штаты сегодня вечером признали, что один из американских самолетов, оборудованных для выполнения шпионских задач, «вероятно», пролетел над советской территорией. В официальном заявлении, однако, подчеркивается, что власти в Вашингтоне «не давали своего разрешения ни на один такой полет»…

Сегодня столица выглядела печальной, сбитой с толку… Она находилась в состоянии подавленности и унижения в результате того, что Соединенные Штаты сначала были пойманы, когда они занимались шпионажем над территорией Советского Союза, а затем пытались скрыть эту свою деятельность, выпустив серию вводящих в заблуждение официальных заявлений.

«После осмотра корреспонденты стали задавать мне вопросы. Я вынужден был высказаться напрямую» (на фото — Н. С. Хрущев на выставке обломков самолета У-2 в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Москва, май 1960 года)

Фото: РГАКФД / Росинформ, Коммерсантъ

Из воспоминаний Н. С. Хрущева.

Когда были выставлены обломки самолета в парке имени Горького, иностранные журналисты много писали по этому поводу… Я решил поехать на выставку: меня тянуло посмотреть, что осталось от самолета? Со мной отправились и другие официальные лица, в том числе Бирюзов (маршал Советского Союза, заместитель министра обороны, главнокомандующий войсками ПВО.— «История»), дававшие пояснения при осмотре. Собралась различная публика, набежали иностранные корреспонденты, да и наши там присутствовали.

После осмотра корреспонденты стали задавать мне вопросы. Я вынужден был высказаться напрямую. Беседа с ними доставила мне удовольствие, так как у меня было желание еще раз выразить свое возмущение и заклеймить агрессора. Я выступил перед толпой, которая собралась около павильона…

В том же мае мы узнали о заявлении президента Эйзенхауэра, в котором сообщалось, что он знал о полетах и одобрял их. Эйзенхауэр объяснял это тем, что Советский Союз является закрытой страной и США вынуждены были, заботясь о своей безопасности, вести разведку. Поэтому президент, как главнокомандующий, считал полеты необходимыми. Говорил, что и в дальнейшем США будут так поступать, поскольку обладают правом обеспечивать безопасность страны, даже не считаясь с суверенитетом других государств.

Явно неразумное выступление, если не сказать больше. Глупое выступление. Но оно состоялось… Нас буквально распирало возмущение, и мы использовали все публичные возможности для разоблачения агрессивной линии.

Мы критиковали Соединенные Штаты, но готовились и к поездке в Париж, разрабатывая вопросы, которые должны были там обсуждаться…

Когда мы летели над Европой в Париж, я думал: «Мы уже не раз встречались, а надежды, что достигнем договоренности, мало». Тот факт, что перед самой встречей был сбит У-2, постоянно присутствовал в моем сознании. У меня возник вопрос: «Чего мы ждем? Разве сможет самое сильное в мире государство США пойти на соглашение в таких условиях? Можно ли ждать от этого государства разумного соглашения, если оно перед встречей подложило под нее мину?». Я убеждался, что мы можем выглядеть несолидно: нам преподнесли такую пилюлю, а мы сделаем вид, что ничего не понимаем и идем на совещание, как будто ничего не произошло? Совещание будет сорвано, но другие державы постараются, безусловно, свалить ответственность на нашу страну.

Нам нанесено оскорбление, а мы идем на совещание? И во мне созрела мысль: пересмотреть первоначальную направленность наших документов, особенно декларации, с которой мы хотели выступить при открытии встречи. Надо поставить США ультимативные условия: они должны извиниться за нанесенное нашему государству оскорбление…

Даже не знаю, как это мы, готовясь к совещанию, не поставили заранее перед собой вопросы в таком виде, не встав грудью на защиту своей чести. Теперь я высказал в самолете свои соображения Андрею Андреевичу Громыко (министр иностранных дел СССР.— «История»), и он согласился со мной. Родион Яковлевич Малиновский (маршал Советского Союза, министр обороны СССР.— «История») тоже считал, что мои соображения правильны, что нам следует переделать документы. Поскольку вместе с нами летели машинистки и стенографистки, то я продиктовал поправки, а Громыко с мидовским штатом засел за переработку документов. Требовалось их перестроить, как говорится, на 180 градусов.

«И во мне созрела мысль: пересмотреть первоначальную направленность наших документов» (на фото в центре — Н. С. Хрущев и премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан, уговаривавший советского лидера продолжать переговоры. Париж, май 1960 года)

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Из книги Стивена Амброза «Эйзенхауэр. Солдат и президент», 1989 год.

Никто в Вашингтоне ни на секунду не мог предположить, что Хрущев не использует с выгодой сам факт поимки американцев на месте преступления и их вранье по этому поводу…

14 мая Эйзенхауэр и сопровождающие его лица прилетели в Париж. На следующий день он встретился с Гертером (государственный секретарь США.— «История»), послом США в СССР Чипом Боленом и Гудпейстером (генерал, военный советник президента США.— «История»). Они информировали его о том, что Хрущев, прибывший в Париж раньше, сказал де Голлю (президент Франции.— «История»), что готов участвовать во встрече, но одновременно представил заявление на шести страницах, в котором говорилось: если Эйзенхауэр не осудит такие действия, как полет У-2, не откажется от них в будущем и не накажет виновников, то Советы не будут принимать участия во встрече. Эйзенхауэр хотел знать, почему Хрущев не выдвинул эти конкретные требования пять дней назад, тогда бы он не полетел в Париж. Болен заметил, что содержание этого заявления, к тому же в письменной форме, указывало на то, что Хрущев еще раньше решил развалить конференцию.

Де Голль, в качестве хозяина открывавший встречу, едва успел объявить о начале первого заседания, как Хрущев с красным лицом вскочил на ноги и потребовал слова…

После того как Хрущев закончил свою обличительную речь, сказав, что Эйзенхауэр уже больше не является желанным гостем в Советском Союзе, слово взял Эйзенхауэр. Он сказал, что Хрущеву вряд ли нужно было говорить так долго, чтобы взять назад свое приглашение. Он прибыл в Париж в надежде вступить в серьезные переговоры, и его пожелание состоит в том, чтобы конференция перешла к обсуждению вопросов по существу. Хрущев и русская делегация покинули зал переговоров…

Угнетенное состояние, в котором находился Эйзенхауэр, было глубоким, неподдельным и объяснимым. Из всех событий, в которых Эйзенхауэр участвовал за свою долгую жизнь, неудача с У-2 выделяется особо. Если бы Эйзенхауэр не дал разрешения на этот последний полет. Если бы Хрущев не поднял шума… Встреча в верхах закончилась ничем, и был упущен наилучший шанс замедлить гонку вооружений в шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы.

Публикация Евгения Жирнова