Мужество и находчивость — цены не имеют. Подкрепленные высокими знаниями к профессионализмом, они ценнее вдвойне. Это хорошо понимаешь, когда присутствуешь на церемонии награждения авиаторов, которые, рискуя собственной жизнью, спасают людей и дорогостоящую авиационную технику. Героизм, мужество и находчивость — именно эти три слова входят в название премии Ассоциации «Фонд авиационной безопасности (ФАБ)», учрежденной для авиаторов, вышедших победителями из экстремальных ситуаций.
... Посадка самолета с одной убранной стойкой шасси, вынужденная посадка с двумя горящими двигателями, эвакуация пассажиров из охваченного огнем авиалайнера, полет в практически неуправляемом истребителе с отказавшей системой катапультирования... Эти и другие леденящие душу факты взяты не из детективов братьев Вайнеров или Артура Хейли — о них рассказывалось на церемонии вручения дипломов и премий ФАБ в начале этого года в Военно- Воздушной академии им. проф. Н. Е. Жуковского.
Среди награжденных — два представителя Аэрофлота. В том числе воспитанник авиатехнической службы гражданской авиации — бригадир АТБ аэропорта Навои Шамиль Сафин.
Выпускник Криворожского авиатехнического училища, отличный специалист, он одним из первых прибыл на место катастрофы самолета Ан-24, возглавил эвакуацию пассажиров из горящей машины. Благодаря его умелым действиям удалось спасти жизнь 28 человек.
В одном из ближайших номеров мы обязательно расскажем о мужественном авиатехнике. Сегодня же мы знакомим читателей с лауреатом премии «Фонда авиационной безопасности» — командиром авиалайнера Ил-62М Хабаровского авиапредприятия Анатолием БУДНИКОМ, который вместе с членами экипажа выполнил уникальную вынужденную посадку в аэропорту Домодедово.
Самолет Ил-62М с бортовым номером 86464 произвел взлет на беспосадочный рейс номер 37 Москва—Южно- Сахалинск. С первых же секунд ничто не вселяло тревоги. Тяжелая машина, а на борту находилось, включая экипаж и детей, 195 человек, нормально набирала высоту.
Прошли отметку 120 метров. Пилот первого класса Анатолий Будник дал команду бортинженеру Олегу Казанцеву убрать закрылки на 15 градусов. Тот стал выполнять команду и...
Рассказывает командир воздушного судна А. БУДНИК:
И тут мы почувствовали, что самолет рванулся вправо. Хлопок в хвостовой части. Сработала сигнализация. Сирена! Световое табло! Бортинженер доложил о пожаре третьего и четвертого двигателей. В этот же момент диспетчер службы движения В. Ежов вышел с нами на связь: «У вас пожар правого двигателя!» Световая сигнализация показывает: горят два двигателя.
Рассказывает бортинженер О. Казанцев:
Когда я услышал хлопок и самолет резко дернуло вправо, мне стало ясно, что у нас отказ двигателя. Но определиться по приборам в первый момент не было никакой возможности. Потому что, как показали дальнейшие события, вся проводка, которая выдает сигнализацию о критических параметрах работы двигателей на табло, была оборвана. И сигналов никаких не поступало’. И обороты двигателя, и температура — все соответствовало взлетному режиму. Только по этим параметрам определить отказ было невозможно Единственно, когда сработала сигнализация о пожаре четвертого и третьего, в первоначальный момент можно было заметить, что табло четвертой силовой установки загорелось чуть раньше. А эта сигнализация устроена так, что она загорается, а потом блокируется, и табло затем горит постоянно. Так вот, нужно было думать.
Продолжение рассказа А. БУДНИКА:
Выслушав доклад бортинженера, сопоставив эго с сообщением диспетчера В. Ежова о том, что горит именно правый двигатель, я принял решение выключить четвертую силовую установку. И одновременно начал выполнять заход на посадку с курсом, обратным взлетному.
Экипаж еще не знал, что в борту зияют две пробоины, что мотогондола третьего двигателя обгорела, но... Они уже были твердо уверены, что эта силовая установка продолжает работать. И не стали ее выключать.
Услышав решение командира о посадке с обратным курсом, штурман А. Францев подсказал, что маневр надо выполнять с левым отворотом Конечно, всем хотелось побыстрее выполнить разворот, побыстрее достичь взлетно-посадочной полосы. Но штурман сдерживал экипаж; «Рано, рано».
Второй пилот А. Черенков мгновенно заказал систему захода на посадку и позже не забывал напоминать диспетчерам: «А вы привода переключили?».
Активно действовал бортрадист В. Евдокимов. А перед посадкой он не забыл даже прочитать контрольную карту. Такая пунктуальность в столь критической ситуации удивила некоторых специалистов. Хотя и была она нисколько не лишней и давала гарантию, что экипаж в спешке не запамятует выпустить шасси перед приземлением.
Между тем полет продолжался, благо, один из аварийных двигателей продолжал работать. И командир уже обрел уверенность, что они дотянут до полосы. Но Bот садиться с таким весом, который в полтора раза превышает допустимые нормы? Бортинженер вспомнил, что ему в составе других экипажей дважды приходилось совершать аварийные посадки, в том числе однажды — по болезни пассажира. И в обоих случаях удавалось спить лишнее топливо, все заканчивалось благополучно. Но сейчас сливать топливо они не могли.
Командир сосредоточился на том, чтобы посадить самолет как можно мягче. Только бы тяжелая машина не развалилась от удара о ВПП! Касание. Реверс, рывок влево. Но командир уже ждал этого рывка, потому что знал: один из реверсионных двигателей разрушен. Анатолий Михайлович смог парировать этот рывок тормозами, рулем поворота. И тормоза, тормоза! Но они были словно смазаны маслом. Самолет продолжал нестись по ВПП и остановился, когда до конца полосы оставалось всего сто метров.
Доложили о посадке, развернулись, своим ходом срулили с полосы. Попросили, чтобы с ВПП убрали те «железки», что продолжали сыпаться из их самолета.
Они вышли на перрон, глянули на свой самолет и... остолбенели. Знали, что двигатели у них не в порядке. Но чтобы настолько!
Вокруг самолета уже собрался народ. Смотрели, Удивлялись. Подошел капитан милиции, протянул кусок металла, еще теплого на ощупь.
Возьмите, это упало с вашего самолета.
А где нашли? — поинтересовался бортинженер.
На даче, — ответил капитан.
Спасибо, вот это сюрприз!
В инспекции по безопасности полетов, куда экипаж отправился, его ожидал целый букет таких «сюрпризов». Оказывается, все, что сыпалось из самолета, окрестные дачники, люди в авиации сведущие, аккуратно подбирали и несли в аэропорт. Авось пригодится при расследовании.
«Да, случай уникальный, — так впоследствии оценят происшедшее члены летной подкомиссии по расследованию этого происшествия. — В таких условиях, с такой посадочной массой, на аварийных двигателях... Так никто еще в Аэрофлоте посадку не производил. И главное, смогли определиться, что было непросто, и правильно «вычислили» отказавший двигатель. А могли ведь выключить и другой. Ясно, что пилоты своими четкими, профессиональными действиями спасли человеческие жизни».
После собрания трудового коллектива летного отряда, на котором подробно разбиралось происшествие, мы добирались вместе — на троллейбусе. Я спросил у пилотов, какое в этом полете было самое неприятное впечатление. Ответили, что, мол, пожарная сирена орет слишком уж неприятным голосом. Здесь, мол, и так все на пределе, а тут еще этот истошный вой.
А как оценивают случившееся герои уникальной посадки? Летчики ответили, что, кроме всего прочего, спас их, безусловно, предыдущий «опыт». Опыт одного из экипажем, что погиб в сходных условиях, когда были выключены оба двигателя на взлете при ложном срабатывании сигнализации.
Да, в летной работе ничто не проходит бесследно И горький урок одних подарил жизнь другим.
О. БОРИСОВ, собственный корреспондент газеты «Воздушный транспорт» г. Хабаровск.
Свежие комментарии