Как бы там ни было, но успешно проведённый сеанс траекторных измерений сибирским НИП-ом внушил уверенность членам ОТР в благополучном продолжении программы лётных испытаний объекта "Y". Теперь предстояло дождаться, когда космический аппарат, выполнив очередной манёвр на орбите где-то в районе "Огненной Земли", спустя 40-50 минут вновь войдёт в зону радиовидимости крымского НИПа.
Уже определена фактическая орбита объекта и по уточнённым начальным условиям расчитан прогноз его движения. Соответственно на НИПы выданы уточнённые целеуказания для наведения антенн РЛС (азимут, угол места) и время появления объекта в заданной точке космического пространства...Увидев, что Крюков занят разговорами с баллистиками и не желая мозолить ему глаза своим не очень ему приятным моим присутствием, я ухожу на КП под предлогом быть ближе к источнику поступающей с НИП0в информации. Один из оперативных дежурных - мой давнишний приятель. Он уже понял, в какое неуютное положение я нечаянно поставил своего начальника и беззлобно острит по этому поводу. Я отвечаю в тон ему в том смысле, что во время оперативной работы пожилые начальники должны бы прислушиваться к мнению своих хотя и более молодых, но более "решительных" подчинённых. :)
За разговорами незаметно пролетает время. По рассчитанному баллистиками прогнозу движения нашего "объекта" последний минут через пять уже должен войти в зону крымского НИПа. Но проходит пять минут, а доклада о приёме сигнала нет. Минует ещё пять минут - в эфире молчание. Я начинаю слегка нервничать. "Спроси их - ведут ли они поиск объекта по азимуту?
" - обращаюсь я к дежурному. "Нет необходимости, они это знают и делают всегда без всяких напоминаний."Пауза затягивается. Прошло уже полчаса и ещё полчаса, но ни один наш пункт "не видит" объект. Холодок пробегает у меня по спине: "посадил-таки батареи"... Ещё через полчаса становится понятно, что обнаружить космический аппарат средствами КИК не удаётся и по указанию председателя Госкомиссии к поиску объекта в космическом пространстве привлекаются средства пассивной локации ПВО. В подавленном настроении ухожу к представителям разработчика, дабы попытать, какие у них версии по поводу возможных причин невыхода объекта на связь. По пути мельком бросаю взгляд в сторону Крюкова. Похоже, что он испытывает примерно те же чувства, что и я...
К моему удивлению в стане представителей промышленности нет особой растерянности. Они сгрудились вокруг своих баллистиков и внимательно слушают пояснения одного из них. А "пояснения" того сводятся к определению точки на Земле, куда бы мог упасть объект "Y" в случае, если произойдёт отказ бортового интегратора, который должен в определённый момент отключать двигатель, отрабатывавший ТОРМОЗНОЙ импульс в южном полушарии! И эта версия становится вполне достоверной, если и средства пассивной локации не обнаружат в космическом пространстве какой-либо объект на орбите, сходной с расчётной траекторией полёта нашего объекта "Y".
Давившее меня нервное напряжение несколько ослабло. Осталось дождаться результатов наблюдения средств ПВО. Но пока их не было и я получил указание писать объяснительную. Я сразу понял, что меня готовят на роль "козла отпущения", но ведь и не поспоришь - был-был факт "самоуправства". Ещё сутки я мучился в терзавших меня сомнениях, а на следующее утро мои друзья из КБ-разработчика объекта мне сообщили, что средства ПВО ничего похожего на космический объект "Y" так и не обнаружили и всякие подозрения о причастности персонала КИК к аварии проходившего испытания КА с нас сняты. Более того, позднее была официально отмечена оперативность действий персонала нашей части при управлении космическим аппартом на 2-ом витке, что позволило определить его фактическую орбиту и соответственно, оценить точность исполнения объектом первого (разгонного) импульса коррекции его орбиты.
Как и положено по окончании оперативной работы, предстоял наш внутренний "разбор полётов". И одним из вопросов для моего непосредственного и старшего начальников была проблема - как поступить со мной любимым. Вроде бы нарушил субординацию при "реализации технологического цикла" управления объектом, но ведь то "нарушение" оказалось во благо процессу испытаний. Вот парадокс-то! :) Старший начальник дал такой совет Крюкову: "Ты объяви ему выговор за нарушение субординации и благодарность за проявленную разумную инициативу."
Крюков поступил по-своему, по "интеллигентски". Не стал он объявлять мне ни взыскания, ни благодарности. Он собрал офицерское собрание и в подробностях рассказал, как всё было. Мне запомнились только два момента из его эмоциональной речи: "Представьте себе. Мы сидим с представителями промышленности, обсуждаем сложившуюся ситуацию на борту изделия и вдруг по трансляции голосом Левитана товарищ Захаров объявляет, что на борт выдана команда на переключение комплектов приёмоответчиков и что уже по сигналу с борта работает "Кама" сибирского НИПа... Действия товарища Захарова я мог бы описать такой метафорой: Стоит группа людей, беседуют и внезапно между ними появляется ядовитая змея. Товарищ Захаров берёт камень и бросает его через головы собравшихся. Это хорошо, что камень попал в змею, а если бы на чью-нибудь голову?"
Помню только, что после той речи нашего славного начальника (очень уважали мы его) я не знал плакать мне или смеяться. Поразмыслив, выбрал последнее. :)
Свежие комментарии